всё отрицай, у жизни простой лейтмотив:
увязнув в себе, когда-то все мы не сможем идти.
это чужие руки тянут на дно к бригантинам,
ноги в тину и ты один.

для нас придумали твиттер и инстаграмм,
чтоб среди ночи не будили собственные крики и визг от ран,
чтоб не думать, что в твоей голове что-то не так. кровоточат ссадины?
а что-то не так. обязательно.
и мы летим в эту бездну, множась, пытаясь первым взять слово
в невозможности это сделать,
твоя жизнь в пропеллере, ее хочет согреть
надоевшая песня в плеере длинной в пятьдесят лет.
бедный охотник-моралист лечит за правду матку,
но, пятясь, падает в свой же капкан,
так и ты, пытаясь обнародавать нам всем свою душу наизнанку,
придаешь многозначительный вид словам,
а ведь слова эти и стоят — ноль. в грошах купается бедняк,
думая, что лицезрел богатство.
и жизнь такая же хуйня.
словом, капроновый чулок не скроет твои глаза от счастья.

и мы все в страхе,
как же так небеса закрутили сюжет, да каждому уникальный?
мы смотрим тебе в глаза, мы в ахуе,
как ты такой особенный еще не вскрылся в своей кунсткамере?
а я устал от этой ругани, намеренно пуст,
как напуганный зверь недоверчив и злюсь,
и даже так меня обвинят во всех грехах,
счастье — ужасная тюрьма, но мне уже не спастись никак.

да и как-то похуй.
прожить единственную жизнь в [bad word] похоти, там же сдохнуть.
прах к праху, пыль к пыли, вознося топор дамоклов,
мы все также жаждем, что наши рты замолкнут,
аорты разомкнутся задолого до того,
как ты осознаешь, что больше нет пути обратно,
в обществе, где все как один, где брат не един с братом.
помним главное — всё неправда.

всё отрицай, у жизни простой лейтмотив:
увязнув в себе, когда-то все мы не сможем идти.
это чужие руки тянут на дно к бригантинам,
ноги в тину и ты один.

Hawaiian:
нет вокруг никого.
огромный стеклянный шар.
стучать в потолок.
ау, кто-нибудь,
спустите мне трап,
мне нужно бежать.
разменянный выдох на вдох.
и шаг за еще один край.
ау, кто-нибудь,
спустите мне трап, мне нужно бежать.