Весна в Чорткове хороша.
Придя со службы не спеша,
на гвоздь повесил ППШ
печальный Шура.
Сымает китель и ремень.
Ещё один отмотан день.
А за окном кипит сирень,
цветёт натура.
А завтра вновь армейский быт,
которым он по горло сыт:
учебный тир, мундир, сортир
и командир.
И вспоминая времена,
когда всё это слал он на,
печальный Шура сидит у окна.

Здесь от тоски сойдёшь с ума,
духовный харч не густ весьма,
и ждёт от девушки письма
печальный Шура.
Но от судеб защиты нет:
ей нужен университет,
гуманитарный факультет,
аспирантура.
А как мила она была,
когда ей Шура у стола,
забыв дела, пел под битла:
"ша-ла-ла-ла-ла"!
Теперь – хана, и не должна
узнать она, как у окна
печальный Шура сидит дотемна.

В Черткове ночи так длинны,
и нет ни водки, ни жены...
Берет гитарку со стены
печальный Шура.
Один аккорд, другой аккорд,
уж, как копыто, ноготь твёрд,
и палец стёрт, и – первый сорт
аппликатура.
Да только кайфу ни на грош,
и каждый звук, как в сердце нож!
С кем на три голоса споёшь,
ядрена вошь?!
И смотрит полная луна,
как у открытого окна
печальный Шура грустит дотемна...
Печальный Шура не спит ни хрена...