ничего не происходит, как ни странно,
в мире, где мрак и страхи правят, как кракен морями,
нами. жизнь то не балует, знаешь сам,
ночи без сна и труд колоссальный, а песни - срань.
так и быть, я сам себе позволил все эти полеты. 
к черту. лучше позвольте мертвым хоронить мертвых.
я так и не нашел себя, устав бежать,
правда моей жизни в том, что я бездарен, как мне жаль.
ваш звездный час в гробу, не зная, как лежать,
вещать из своего поганого рта о святой скрижали средь стяжательства.
пережили предательство? крича, 
я освежевал свою душу перед глазами жадной стаи мещан.
их слова потоком ледяной воды, 
никогда не согреют рты, что песнями затер до дыр. 
я подливаю масла в этот костер на «три», 
бросаюсь в него и считаю дни,
один...

а в этих серых окнах пустая жизнь,
и мы снимаем эту копоть с усталых лиц.
а сколько в этих песнях честных фраз?
мы не станем считать их. 
а сколько в этом доме теплых глаз?
и безуспешно ждущих свой последний вздох?
сколько убито от случайно брошенных слов?
мы не станем считать их.

сколько дряни в каждом из нас?
я припоминаю свой отчет из дальних странствий, где та новизна,
но нам в этом пространстве жизнь не стала близка.
зыбкое мышление давит, я тону в песках, отпускай.
больше нет сил навзрыд тянуть свою шею, 
писать всё эту дурь так настырно для этих шельм.
я изнемог, пытаясь превзойти все мысли снова свои, 
кротко в истоме стоим, ведь бритва на глотке сыграет свинг.
что потерял ты, не плача о прежних днях?
мы разыграем твою душу в преферанс с дьяволом, кружа вальс на углях. 
всё спустив до нуля, твой мир покорять
бесполезнее, чем пытаться забыть себя.
снимая собственную жизнь с петельки для оболочки, 
поставить в листе приглашенных субличностей прочерк,
как бы все не целились в небо - конечная точка в почве
и, между прочим, ты тоже кончишься, 

так что поторопись сойти с ума и забыть о других в себе.
поторопись спасти их всех, там в груди тупик, и сил нет
бежать. они не выдадут присутствия, заняв свои ниши
в ближайших мыслях, в блестящих призмах ножа.
он пронзит самое нужное.
ты сделаешь последний вдох и бросишь на пол оружие,
оставив всё, что было пережито, 
за спиной с основания рушиться

а в этих серых окнах пустая жизнь,
и мы снимаем эту копоть с усталых лиц.
а сколько в этих песнях честных фраз?
мы не станем считать их. 
а сколько в этом доме теплых глаз?
и безуспешно ждущих свой последний вздох?
сколько убито от случайно брошенных слов?
мы не станем считать их.