Серой впалою щекой упаду в подушку,
В клетке золотой щегол продал свою душу.
Щеголяет, глотку рвет, а в груди-то пусто.
Сам себе всё время врёт, оттого и грустно.

За бедой опять беда, треснула посуда,
Перевёртыш-календарь обманул, паскуда.
"С днём рождения!" - кричу, а он мне: "Именины!",
Вверх тормашками лечу коридором длинным.

Припев:
Эй! Богу Богово, а мне, убогому, - долю свою влачить.
Пей, коли в дом зашел, всё будет хорошо, выпьем, да помолчим.
Выпьем, да помолчим.

На вспотевшей простыне просыпаюсь утром,
Стало вдруг непросто мне жить на свете мудром,
И не высохнуть никак наволочке мокрой,
От звонка и до звонка отбываю срок я.

Повалила буря лес – на осине ясень,
Королям без королевств до сих пор неясен.
Этот грёбаный ответ, на вопрос: "Что делать?"
То ли красить в чёрный цвет, то ли, сука, в белый?!

Припев:
Эй! Богу Богово, а мне, убогому, - долю свою влачить.
Пей, коли в дом зашел, всё будет хорошо, выпьем, да помолчим.
Выпьем, да помолчим.

Соло.

Так проходит день за днем, год летит за годом.
Вздрогнем тихо, отойдем - вот она свобода.
Лязг оконных двух щеколд, ангелу послушный, -
Я взлетаю, и щекой падаю в подушку.

Припев:
Эй! Богу Богово, а мне, убогому, - долю свою влачить.
Пей, коли в дом зашел, всё будет хорошо, выпьем, да помолчим.
Выпьем, да помолчим.

Эй! Богу Богово, а мне, убогому, - долю свою влачить.
Пей, коли в дом зашел, всё будет хорошо, выпьем, да помолчим.
Выпьем, да помолчим.