Бродит сторож по кладбИщу.
На дворе трещит мороз.
Утомишься - не присядешь,
Сел - так задницей примёрз.

Бродит старый с керосинкой,
Словно призрак, средь могил,
И мечтает о бутылке,
Где спиритус затаил.

“Где ж ты, милый-вожделенный,
Мой “це два аш пять о аш“?
Только ты, родимый, греешь,
Только ты мне радость дашь...“

Так старик молился спирту.
Снег под валенком хрустел.
Дед вдруг замер с перепугу:
На плите скелет сидел.

И в пустых его глазницах 
Сатаны тлел огонёк.
Тут под ватником дедуля
Вмиг чуток чего-то взмок.

Встал, что стАтуй за оградкой,
Из гранита истукан,
Позабыл и про бутылку,
Про святой гранчак-стакан.

Вдруг он сильно возмутился,
Громко очень заорал:
Мол, какого, чёрт костлявый,
На могилке ты плясал?

И какого хрена вылез,
Коль положено лежать?
“Сторожишь неблагодарных!
Что ж такое, вашу ж мать!“

Долго ль, коротко дедуля
Криком воздух сотрясал,
Как мертвец интеллигентным
Кашлем вдруг его прервал:

“Разлюбезный друг мой сторож,
Что ж меня ты невзлюбил?
Я ж давно уже, о Боги,
Во сырой земле почил.

Но тут чую: что-то грустно, 
Что-то жёстко - всё не так,
Пыльно, холодно и мерзко, 
Костный мозг жуёт слизняк.

И решил я прогуляться,
Чуть проветрить черепок.
От суставов, поразмяться
Не мешает, мой дружок.

А вообще, мой милый, знаю:
Спирт хранишь в сторожке ты.
Если друга ты уважишь,
То совсем предел мечты.

Так давай же, дед Стефаний,
Дуй в сторожку, ой-ля-ля.
После вЫпишем ногами
По позёмке кренделя.

Долго утром бедный сторож
Репу чухал и стонал,
Незлобивым тихим словом
Выпивоху поминал.