Она пахла медом и молоком,
Она ходила кошачьей поступью.
Хотелось выпить её глотком,
Чтоб добровольно после сдаваться в постное.
В её жилах бежал виноградный сок,
А в моих — продирала дорогу соль.
Мы были различны, как йог и йод,
Но я невыносимо любила её.
Она грела солнцем семи миров,
Она струилась искристей стерляди.
Хотелось икры её сладкой — в рот,
Чтоб откровенно после плеваться стейками.
В её голосе лето играло фолк,
А в моем — сентябрь, Даниэль Дефо.
Мы спали обнявшись, и ночь напролет
Я невыносимо хотела её.
Она стала мне жизнью без рваных рифм,
Она ласкалась щенячьими, женскими.
Хотелось в Амстер, в Париж и в Рим,
Чтоб хладнокровно после летать в Ижевски.
В её пальцах стучал барабанный блеск,
А в моих маячил туманный блюз,
Но даже в самом чреве небес
Я знала: кроваво её люблю,
Я знала, что соль незаживших вен,
Не дернув бровью отдам взамен
За сон её на полотне груди,
За страх исчезнуть в смоле рутины,
За смех, за ладони, за розу губ,
За сына, что нежноотважен, как гунн.
А кто-то мне говорил: уймись,
Ты так юна (по английски — мисс)
Все проходит. И это пройдет.
Но я мимо библий люблю её.