о, я так устал
бесцельно прикованным взглядом листать будни,
беспристанно плясать и пытаться сыскать в этой яме запал для орудий.
ничто не спасет наши души, ничто не заставит нас выжить,
смешной неспокойный прохожий спотыкается, падая с крыши.
Не то, что раньше.
Уберегал душу от жизни, других не запачкав.
И мы не помним собственного голоса, и мы кричим на тех, кто голос наш запомнил также
и так дни пролетают, смазывая краски,
на каруселях расхлестали свое детство 
наспех.
я оборачиваюсь, изображая удивление в глазках,
прости, что не насмерть.

мой собственный голос не слышит себя.
я развернул в себе лагерь,
я натянул свои нервы под кроны вязов.
к стволу прирастая не думай,
стреляй
в спины этих животных, 
мы живы лишь в собственных сказках,

а что там дальше не знает никто из нас.
я песни писал так, чтобы не было стыдно потом за слезы из глаз.
взгляни, это не люди ли тонут? 
познай гармонию в себе, говорили они, описав мою сущность литотой.
вот так живем и себя не ценим,
продумывал концепции, когда знакомые катались по сценам.
вот так живем и здравствуем,
превращаясь в растения с понедельников до воскресений.
где мы не здесь и не с теми,
где сильнее атмосферного давления давят стены, истерики,
где мы устали от собственных прений за деньги, мы где-то,
где над личностью давлеют запреты.
и ты не помнишь куда бежать,
теряешься в сотне карт, где на слове «счастье» крест.
и ты ставишь свой собственный, жаль,
ты обозначил не то сердце.