Знаешь ли ты, сколько людей напивается в хлам 
В последний вечер августа.  
Сверяя время стрелками, переводами, но не языковыми. 
Молчат по усталому городу в уже, получается, осени, 
Слушая наушниками твои миноры. 
Представляя, как вы поздравляете друг друга с днем рождения. 
И может, даже не засыпаете. 
Знаешь ли ты, для какого огромного количества людей первый сентябрьский день  
Важнее всех остальных важных дней. 
И это просто совсем не просто, понимаешь? 

Это опять для тебя из-под рук не поэта.
Жаль, на ушедшие поезда не продают билеты. 
И если человека не обнять - наверное, его просто нету. Не верить. 
А на часах по-прежнему 19:89.   

Такие как ты, не стираются временем. 
Бэкспейсами, ластиком, делитами даже. 
Такие как ты не местоимения. 
Такие как ты не выводятся ванишем.  
Ненавидеть людей с твоим именем, кстати, 
Носят как вещь, совестно засыпая. 
Ну а ты. Как там ты? Снова на afterparty? 
Или песня к альбому. Вторая. 

Для чего ты живёшь, для кого ты печалишься? 
К чему все твои партитуры? 
Зачем снова дымишь? Не кури, ну пожалуйста. 
Счастливые люди не курят. 

За окном скоро будет октябрь беситься 
А потом первый снег. Хруст сугробов. Январь. 
И кто знает, что тебе будет сниться? 
Или как там? - Аптека. Улица. Фонарь. 

А потом кто-то сильный очень скучает. 
Ждёт два года, чтоб снова напиться в дрова. 
Или, может, уже даже не вспоминает. 
2005-ый только если. Глаза.  Глаза. 

Ты придёшь к нему ночью. Тихо. Устало. 
Лишь однажды, когда можно быть по домам. 
Без заполненных залов и зачем-то скандалов. 
И без тех, кто назавтра записан в роман. 

Ты уже не везде, потому что далёкий.   
Но опять нужно знать твою, зачем-то, погоду.   
Лос-Анджелес, может, а может, схожи дороги   
Наши. Чьи-то. И ты наступаешь на ноги    
Словами, глазами. И сладкими слишком духами.   
Наверное, сладкими духами. 
Утро туманно. Не Тургенева утро туманно. 

А в тебе всего лишь гласная. А три согласных. 
А для многих уже это даже болезненно. 
Без оборотов причастных. И просто причастных. 
Это, может, чуть-чуть сумасшествие. 
 
Нет. Не курю. А хотя угостите.  
Теперь ты-моё каждое "сложно".  
Уже в 4.01. Ты больше мой не посетитель  
Ведь эти все тупые сны грустно-похожи. 
Когда-то грубо мне тебя не обещали.  
А знаешь, я ведь вовсе не просила.  
Я не хочу к тебе на кофе или чай.  
Быть тебе кем-то. С кем-то важным и красивым.  

Этот грубый сентябрь. Очень грубый сентябрь. 
А ты просто проснёшься второго. 
Если вовсе уснул. В шумном клубе усталом. 
Или с ним. В не пустоте дома. 

Классные тренды. Известные френды. 
А потом ты один. Или двое. 
В твои ещё тогда 15 слагали легенды 
О тебе. Ты легенда. Напомню. 

Споткнувшись, не падать с больных этажей. 
Плюс ещё, к тому же, не биться. 
Обновлять и по новой, что допиты уже. 
Лишь бы снова в тебя не влюбиться. 
Хоронить в себе память, что пропита тобой. 
Где бемольно шёл мимо немного.  
Нет. Ты был не прохожим. Ты был каждой весной. 
Каждым солнцем. Дождём. И сугробом. 
Каждым сломанным слогом. 
Брюнетистым богом. 
А вернее теперь блондинистым богом. 
Отдаваться тебе без залога. 
Без налогов. Гудков. И плохих новостей. 
Которым пророчилось сбыться. 
И не знать. Как ты, с кем ты. Без любых из вестей. 
По барам. По тёлкам. Напиться. 
Уходить до весны. На пустую из крыш. 
Пока плеер не сядет. И ты в нём. 
Ты за каждым углом. И, наверное, не спишь. 

Меня можно не помнить уже, как взрослые о детях.  
Закрывать деревянные двери от времени, верить. 
А после не верить. 
Но, правда, на часах по-прежнему 19:89.