Шёл человек, шёл себе по полю.
Левую ногу догонял правой.
За такой большой-огромной любовью.
За такой великой-вечною славой.
Он проливных дождей не страшился.
Он не искал у неба подмоги.
Спать на сырую землю ложился. Ах…

Знал человек, знал себе он цену:
выше, чем у дворца золотого.
Выйти из вод сухим, из войн - целым
дал человек, дал себе он слово.
И ни сетей, ни пуль не боялся.
И не просил о помощи свыше.
Шёл и смеялся,
и не заметил, как
она остановилась.

Шёл человек, шёл себе по лесу,
всех дураков Иванов умнее.
Думал: «Какая выйдет принцесса?
С русой косой или потемнее?»
Он с комарами наглыми бился.
Он не искал у неба подмоги.
Плакать на пень корявый садился. Ах…

Пил человек, пил себе безмерно.
С феей лесной забыл о печали.
«Что горевать, когда непременно
завтра любовь свою повстречаю?»
И ни волков, ни змей не боялся.
И не просил о помощи свыше.
Пил и смеялся,
и не заметил, как
она остановилась.

Врал человек, врал себе с азартом.
Дёгтя не чуял в медовой речи.
«Что волноваться, если назавтра
с милой моей назначена встреча?»
Он в расписной рубахе родился.
Он взял себе в помощники ветер.
Он не заметил, как заблудился. Ах…

Но шёл человек, шёл себе по миру.
Подвигов ждал, любви и обеда.
«Скоро вернусь с невестой в квартиру -
вот удивлю друзей и соседа!»
И не найти следов не боялся.
И не искал у неба подмоги.
Тот, кто над ним смеялся –
тот сам дурак…