Стоял суровый месяц яйцезвоний,
Светила в небе напряженная луна.
Паркетчик Сумеркин отправился в погоню
За тщетным призраком крепленого вина.

Вдоль овощного на проспекте Ветеранов
Судьба гнала его по финишной кривой,
За чем следили сквозь окошко ресторана
Полковник Ночка и доктор Снеговой.

Спустя мгновение - опустим все детали -
Трамвай-шатун издал во мгле голодный вой,
И разом встали и допили "Цинандали"
Полковник Ночка и доктор Снеговой.

В холодном морге института Гельмгольца
Паркетчик Сумеркин забылся смертным сном,
И снилось пиво, снились радуги и кольца
И три горшка с каким-то греческим огнем.

Обутый в валенки, снабженные коньками,
Произведенными заводом "Металлист",
Паркетчик Сумеркин на свет Нирманакайи
Скользил от помыслов и угрызений чист.

Но в этот миг под своды старенького морга
Плечом к плечу вошли, чеканя строевой,
Полковник Ночка, скаля пасть шакальей мордой,
С ним рядом клювом щелкал доктор Снеговой.

И содрогнулась вся наличная природа,
Когда полковник обнажил свои щипцы,
Вблизи Анапы расступились моря воды,
А в небесах противно плакали скопцы.

Уже просунувший конечность в просветленье,
Несчастный Сумеркин был вывернут и смят,
Вокруг возникли пирамиды и ступени
И верной стражи ослепительный отряд.

И услыхав над Нилом крик голодной выпи,
Паркетчик понял все и пал без чувств на трон.
Вот так навек ушел в мистический Египет
Паркетчик Сумеркин - последний фараон.

Иного доктора манит чужая почка,
Иной полковник развлекается травой.
Таким полковникам не друг полковник Ночка,
Таких врачей не любит доктор Снеговой.

Они снимают в коммуналке возле Курской
Шестнадцать метров и полкухни на двоих.
Их каждый вечер ждет бутылка "Старорусской"
Плюс две глазуньи и мистический жених.

И знать, куда бы ни легла твоя дорога,
Вослед тебе грядут, как призрачный конвой
Полковник Ночка - суть великая подмога
И свет надежды, в смысле - доктор Снеговой.

Полковник Ночка - великая подмога
И свет надежды - доктор Снеговой.

© C. Калугин