Мы ехали шагом, мы мчались в боях,
Мы яблочко-песню держади в зубах,
Ах песенку эту доныне хранит
Трава молодая - степной малахит.

К ночи смелели смрадные бесы, день умирал в пыли,  
Тьма подступала враз с четырех сторон.  
Здесь бы в клинки, да яблочко-песню в мертвые ковыли  
Выронил обеззубевший эскадрон.  
Здесь бы в клинки, да яблочко-песню в мертвые ковыли  
Выронил обеззубевший эскадрон.  

Нынче солдату худо без песни, годы его горьки,
Хитрая сволочь старость свое взяла,
Внучка солдата выбрала "Пепси"; выскользнув из руки,
медная кружка падала со стола.

Он пролетарий, он пролетает, но свысока видней,
Как по степи весенний дробя гранит,
Прет малахит-трава молодая, та, что до наших дней
Песню его потерянную хранит.

И в этом корни надежды, источник верного знанья,  
Что Билли Гейтс не канает поперек Че Гевары,  
Что скоро новых мальчишек разбудят новые песни,  
Поднимут новые крылья, алые крылья.  

Видит он сверху, как на восходе с целью купить табак,
Выдубив душу в недрах судьбы иной,
Входит в деревню огненный ходя с лаем цепных собак,
Ветром и алыми крыльями за спиной.

А рыжему Яшке снятся те крылья дюжину лет подряд,
А от роду Яшке те же двенадцать лет,
Веку - двенадцать, звездам - двенадцать - тем, что над ним горят,
В целой вселенной мира моложе нет.

Под волосами тлеет на коже Яшкиной головы
Злой иероглиф вечного "Почему?"
Ждет паренька, дождаться не может, песня степной травы -
Яблочко, адресованное ему.

И верят рыжему Яшке его нездешние страны,
Его свирепые струны, что сыграют, как надо.
Его шальные дельфины, что танцуют в Гольфстриме,
Его алые крылья, алые крылья.