Ей было двенадцать, тринадцать - ему. 
Им бы дружить всегда. 
Но люди понять не могли: почему 
Такая у них вражда?! 

Он звал ее Бомбою и весной 
Обстреливал снегом талым. 
Она в ответ его Сатаной, 
Скелетом и Зубоскалом. 

Когда он стекло мячом разбивал, 
Она его уличала. 
А он ей на косы жуков сажал, 
Совал ей лягушек и хохотал, 
Когда она верещала. 

Ей было пятнадцать, шестнадцать - ему, 
Но он не менялся никак. 
И все уже знали давно, почему 
Он ей не сосед, а враг. 

Он Бомбой ее по-прежнему звал, 
Вгонял насмешками в дрожь. 
И только снегом уже не швырял 
И диких не корчил рож. 

Выйдет порой из подъезда она, 
Привычно глянет на крышу, 
Где свист, где турманов кружит волна, 
И даже сморщится:- У, Сатана! 
Как я тебя ненавижу! 

А если праздник приходит в дом, 
Она нет-нет и шепнет за столом: 
- Ах, как это славно, право, что он 
К нам в гости не приглашен! 

И мама, ставя на стол пироги, 
Скажет дочке своей: 
- Конечно! Ведь мы приглашаем друзей, 
Зачем нам твои враги?! 

Ей девятнадцать. Двадцать - ему. 
Они студенты уже. 
Но тот же холод на их этаже, 
Недругам мир ни к чему. 

Теперь он Бомбой ее не звал, 
Не корчил, как в детстве, рожи, 
А тетей Химией величал, 
И тетей Колбою тоже. 

Она же, гневом своим полна, 
Привычкам не изменяла: 
И так же сердилась:- У, Сатана! - 
И так же его презирала. 

Был вечер, и пахло в садах весной. 
Дрожала звезда, мигая... 
Шел паренек с девчонкой одной, 
Домой ее провожая. 

Он не был с ней даже знаком почти, 
Просто шумел карнавал, 
Просто было им по пути, 
Девчонка боялась домой идти, 
И он ее провожал. 

Потом, когда в полночь взошла луна, 
Свистя, возвращался назад. 
И вдруг возле дома:- Стой, Сатана! 
Стой, тебе говорят! 

Все ясно, все ясно! Так вот ты какой? 
Значит, встречаешься с ней?! 
С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной! 
Не смей! Ты слышишь? Не смей! 

Даже не спрашивай почему! - 
Сердито шагнула ближе 
И вдруг, заплакав, прижалась к нему: 
- Мой! Не отдам, не отдам никому! 
Как я тебя ненавижу!