Три злые ноты по дворам. Гуляет эхо там,
Где вся перцовая пиздота уже отъехала.
От этого не по себе, но плюсы очевидны,
Обидно только то, что Ваню Киномана не видно.
О чем молчим. На чем торчим.
Внутри болото боли. Поле после саранчи.
Мамы-врачи и сын цеплялся за халат.
Крысиный яд. В нас – метамфетамина сульфат.
Судьба… так с двушек тянет за порог и
Из битых елочных игрушек делают дороги.
Жгучий вонючий фен. Взорвавшийся зрачок.
«А чо?» - сказал и сделал дурачок.
…На пятый день без сна я видел духов, но нечетко.
Суставы щелкали, ввалились и гноились щеки.
На объебосе с меня как будто сняли кожу,
Но мы вывозим. Несем эту хуйню, как ношу.
Здоровье – что это и где ты его видел, скажи?
Над пропастью во лжи. Скоро рассвет. Лежи.
Все можно пережить, закончится и это.
Отключишь телефон и пропадут билеты.
А это только эпизод моих красот.
Вместо меня туда опять идет какой-то скот.
Куда-то ехать, за кем-то бегать.
Где двинут нехотя мне полпакета перхоти...

Госпиталь в голове моей, Господи...
Люди в наколках в муках умирают на койках.
Успокойся, брат, умри и не дыши.
И тут смешны ваши сытые мятежи.

Любовницы тут ставят свечи за жен и мужей
И обожженный нос тут прячут от чужих ушей
Слишком большие цены у простого секса
Ожоги – восемьдесят пять процентов сердца
Секции бокса, секции бальных танцев
Там научили нас красиво двигаться и драться
В девочках грация воспитана станком
А я не раз еблом ловил кулак и бил в ебло кулаком
Кого считал врагом тому показывал клыки
Твою подругу мужики зовут на шашлыки
Она вонзает каблуки в твои надежды
Ты веришь, что ничьей руки не будет под ее одеждой
Ну где же ты? Минуты лезвием по горлу
В голову лезет то, что кто-то гладит тебя голую,
Жадно ебёт, себе берёт твой жаркий рот
Это глубины мутных вод, водоворот.
И трубку не берёт. И что-то не идёт.
Да просто, идиот, ты перепутал яд и йод
И я её отпустил на все четыре
Ты превратилась в рысь и убежала, как княгиня Чердыни.
Случайно ли что нам двоим досталось счастье непростое
Я скучаю по твоим теплым объятьям спросонья,
Я знаю, ты – сатана, и говорю – уйди.
…Он вышел из окна прижав икону к груди.

Госпиталь в голове моей, Господи...
Люди в наколках в муках умирают на койках.
Успокойся, брат, умри и не дыши.
И тут смешны ваши сытые мятежи.