По деревням — полный лехаим,
рушники пестрят петухами,
 добры молодцы мажут ваксой чёрные прохоря,
 а княгиня Рыжих в печали -
 у неё война за плечами
 да семнадцать ходок в сизое марево января.
 Уж несладко ей, ох несладко,
 у неё на платье заплатка,
 у границ враги, с посевной проблемы, казна пуста,
 у неё вассалы веселы -
 охламоны конкистаболы,
 сто рублей убытку с каждого рыжего, как с куста.

И княгиня, бросив ультиматумы в каминное пламя,
 в срочном заседанье объявляет перерыв полчаса,
 рыжего зовет петуха, чтобы связался с орлами,
 слышите, орлы, вернитесь в наши синие небеса.

С каждым днём тревожнее ночи -
 злые клоуны бритвы точат,
 крестоносцы напялили свои черные клобуки,
хунвэйбины вышли из комы
 и свирепые управдомы
 перешли границу и встали лагерем у реки.

Рыжего кота зовет княгиня, как не раз уж бывало,
 к барсам посылает, кот идет, не дожидаясь утра,
 барсы, синеглазые стражи ледяных перевалов,
 выручайте, барсы, нас, вернитесь к нашим синим шатрам.

Если кто и летом на лыжах -
 этот, значит, точно из рыжих,
 всё не слава богу, любое дело под разлюли,
 но пока фартит воеводе,
 с перевалов барсы подходят
 и над Лысой горою кружат орлиные патрули.

Войско объезжает княгиня накануне рассвета,
 главное, маневр, говорит, все прочее чепуха,
 всё уже в ажуре, и к тому же начинается лето -
 светлое и ласковое время рыжего петуха.

У неё виктория нынче -
 крестоносцы пленные хнычут,
 злые клоуны взяты в клещи и пойманы под мостом,
 и бегут, теряя дубины,
 потрясенные хунвэйбины,
 и в овраге прячется исцарапанный управдом.
 Выпало удачи немного
 детям конопатого бога,
 и с высокой ёлки песню, слышную за версту,
 запевает огненный кочет,
 озорные девки хохочут
 да под Лысой горою заходится папоротник в цвету.

И княгиня гонит печали, что толпятся под дверью,
 хватит с нас печали, мы и так уже хватили лишка,
 пой же, мое лето, рассвет, топорщи рыжие перья,
 шелкова бородушка, масляна головушка…