Сладок запах носков в плацкарте, мне Аметов выдал конверт. 
Город, друг мой, скоро буду, я качусь к тебе. 
Солнце будит рано утром через грязное окно. 
Я клянусь на верхней полке, что буду трезвым, как стекло. 
Заведение за заведением, страх, что я опять напьюсь. 
Пидарас рукой мне машет — похуй, я сдаюсь. 

Петр Первый охуел бы от количества бород, 
В яркой бабочке боярин мне выносит смореброд. 

Ноги моей не будет в Купчино, не нужен мне бандитский Петербург. 
Я сегодня по барам Фонтанки делаю почета круг. 
И хоть породил ты немало чудовищ, сменивших Неву на Москву, 
После угара в «Мишке» в субботу я тебе все прощу. 
G-Shock показывает полночь, скоро разведут мосты. 
Я смотрю, как наполняются шоты, а люди блюют в кусты. 

Петр Первый охуел бы от количества бород, 
В яркой бабочке боярин мне выносит смореброд. 

Через жуткий сушняк и разбитый чан я пытался отправиться в музей, 
Но заскочил на миг в Jack & Chan, где встретил я новых друзей. 
Скоро обратно в съемную хату, в сраный Look At Me, 
Где Леша Аметов не платит зарплату мне месяца по три. 
Сквозь призму мутного хайбола смотрю на тебя я, Петербург, 
Опять не увидел ничего, кроме баров, за что и ценю тебя друг. 

Сладость сидра, горечь крафта, авторский коктейль, 
Непонятный, но приятный в «Мишке» шот за сто рублей. 
Петр Первый охуел бы от количества бород, 
В яркой бабочке боярин мне выносит смореброд.