Сергей Юрский

Две поэмы

Сторона 1 — 19,45
A. БЛОК. ДВЕНАДЦАТЬ. 1918

Сторона 2 — 24.20
B. МАЯКОВСКИЙ. ЧЕЛОВЕК. 1917

Режиссер О. Итина
Звукорежиссер О. Лавренова.
Редактор Т. Терновская
Художник В. Дудаков

Над моим письменным столом висит небольшая фотография Сергея Юрского. И всякий раз, поднимая глаза, неминуемо упираешься в его абсо¬лютно самостоятельный и независимый взгляд.
Сергей Юрьевич Юрский — человек, чей взгляд останавливает от многих неблагородных поступков. Уверен, не только меня. Все-таки это удивительно, что после стольких лет, которые мы сегодня с привычной яростью изобличаем, в искусстве остались .люди, перед которыми может быть стыдно. Сам факт их присутствия мешает одним и под¬держивает других.
Впрочем, с Юрском уже столько написано, что трудно не повториться... Поговорим о Вас — о том самом человеке, который, придя домой, вытащил из конверта пластинку, поставил ее на проигрыватель... Такая точка отсчета необходима еще и потому, что Сергей Юрский читает не в воздух, не в абстракцию, но обращаясь, всегда к конкрет¬ному человеку. К Вам. К современнику.
Вы - тот, кто в переполненном вагоне метро читает «Огонек» и не понимает, на что больше обращать внимании: то ли на страсти прошлого, то ли на ножевые удары локтей настоящего; тот, кто до сих пор до конца не верит, что все это показывают по нашему, останкинскому телевидению, тот, кто, читая газеты, не может пока понять: бояться происходящего или радоваться ему; тот, кто, стоя в очередях, читает о том, как с этими очередями бороться; тот, кто вынес на своих плечах трагедию и фарс прошлого, но не потерял веру в будущее; именно Вы, услышав, как Юрский читает "Двенадцать» Александра Блока, — поразитесь.
Юрский читает для Вас. Читает на русском языке. Погодите, не смейтесь. Лучше вслушайтесь в го¬лос чтеца. Юрский подает каждое слово поэмы как драгоценный камень: посмотрите, какая игра, переливы, какая красота и величие в самом обычном слове.
Для Юрского язык не только средство, но и цель — он прекрасен сам по себе. Он красив — наш бедный, измученный в транспорте и толкучке, . изуродованный и кастрированный телевидением, эстрадой и детективами, обнищавший, но все равно — великий и могучий русский язык.
Да, цель. Но и средство, конечно, тоже. Потому что «Двенадцать» у Юрского — это история человеческих страстей на фоне социальных катаклизмов. И разве для Вас, человека сегодняшнего дня, .это не современно? И разве «Двенадцать», напи¬санные великим поэтом семьдесят лет назад, — не образ нашей сегодняшней жизни (образ, но не иллюстрация)?
Может показаться, что мы знаем про «Двенадцать» все. И в школе проходили, и наизусть еще, может, быть, помним отрывки, и что значит образ Христа а поэме — можем объяснить легко. Но мы не знаем про «Двенадцать» того, что знает Художник. Потому что Художник всегда знает свое.
Поэма Владимира Маяковского «Человек» известна куда меньше. Да и Маяковского знаем мы, пожалуй, чрезвычайно мало. Когда поэт «себя смирял, становясь на горло собственной песне» - это хотя бы объяснимо. Это дело поэта. Но для нас-то почему Маяковский остается лишь «агита¬тором, горланом, главарем»? Или мы «ленивы и нелюбопытны»? Или просто удобнее нам так?
Маяковский писал поэму «Человек» в конце 1916—начале 1917 годов. Когда она вышла в организованном поэтом издательстве «АСИС» («Ассоциация социалистического искусства»), Маяковский дал ей замечательный подзаголовок: «Вещь».
Маяковский написал а переломное время именно поэму «Человек» по той же самой причине, по которой Юрский в переломное время ее читает. И снова не про Юрского хочу сказать, а про Вас. Про нашу с Вами жизнь, над которой легко иро¬низировать, но которую не так-то просто про¬жить.
Как же
себя мне не петь,
если весь я —
сплошная невидаль,
если каждое движение мое—
огромное,
необъяснимое чудо.

Знаете, про кого это написано? Думаете, про Маяковского? Нет, про всех. И потому поэма «Человек» — это напоминание о том, что все мы — люди. И что нет ничего более интересного, важного и сложного, чем бури, происходящие внутри человека. И об этом нужно постоянно напоминать, А то забываем. Только не надо пенять на время: за душу свою человек всегда отвечает сам.
Кто-то, может быть, вздохнет: «Человек» — поэма для понимания сложная. Спорить не буду. Но разгадка этой поэмы — это не разгадка твор¬чества Маяковского или постижение работы Юр¬ского, в первую очередь, это постижение самого себя. Души своей, сердца.

...Есть художники, проходящие по жизни с высоко поднятой головой. Они идут к своей цели — по дороге, где даже не итог важен, а сам путь. И присутствие таких художников в нашей жизни необходимо, как необходим, скажем, маяк кораблям.