Большую часть жизни Пётр Голубцов, конечно, не был никаким подводником. Учился в восьмом классе вместе со мной, хотел стать красивым и модненьким. Носить трубы и красные мартенсы со стальной вставкой. Но отец Пети держал овощную лавку, и она не давала особых доходов, а мать сидела без работы с девяносто восьмого года. Так, в общем, ему и не купили ни модных штанов, ни ботинок. Раз месяца в три всей семьёй выезжали на вещевой рынок, выбирали там шерстяные брюки и дутые куртки на синтепоне. Петю это печалило, но вскоре он всё же понял, что обувь и шмотки выеденного яйца не стоят, когда увидел по телевизору подводную одиссею Жака Кусто. У Кусто не было ни труб, ни ботинок со стальным стаканом, зато он успел побывать во всех уголках океана. Видел касаток, синих китов и чёрную бездну глубин, а Петя почти ничего не видел, кроме дороги в школу и в продуктовый магазин. И он мечтал на берегу озера, на холодных бетонных плитах, что увидит ещё лангустов и огромных морских улиток, постоит на палубе в шторм, но нескоро - вот что жалко. Купил на рынке красную шапку, совсем такую же, как у Жака. Всё бродил по окрестным помойкам, какой-то хлам домой таскал, а однажды подошёл ко мне в школе и сказал, что смастерил батискаф. Нашёл сломанный холодильник или где-то купил за гроши, сделал в дверце иллюминатор из крышки от барабана стиральной машины. Морозилка стала балластным отсеком, и это бы было смешно, но Пётр сказал, что на следующей неделе намерен погрузиться на дно нашего озера и стать, наконец, водолазом. Уговорил помочь меня и Витю - парня из параллельного класса. Мы пытались его образумить, но он ничего не слушал на этот счёт. Говорил, что давно всё проверил, и ничего не протечёт. Убедил нас в итоге, что это нормальная идея, и через неделю мы все вместе несли холодильник к воде. Насыпали песка в морозилку, взяли лодку в прокате, всего на час – ну, мы решили, что часа нам точно хватит. Потом Пётр залез в холодильник и последнее, что он сказал мне - "Обмотайте всё скотчем плотнее, чтоб дверь не открылась на глубине". 
И мы втащили батискаф в лодку, вздохнули и отчалили. Тогда никто не думал, что всё кончится так печально. План был прост – погрузить Петра на верёвке вниз и поднять обратно. Если б всё пошло как надо, он, пожалуй, был бы рад, но мы бросили его за борт, холодильник пошёл ко дну, и верёвка прямо со свистом понеслась за ним в глубину. Я хотел её удержать, но она уже жгла ладони, а Витя стоял на корме и кричал: «Блядь, он сейчас утонет.» Кончик выскользнул у меня из рук и исчез в тёмных мутных водах. Мы пытались позвать на помощь, пока у Пети не кончился воздух, но никто не пришёл на крик, да вокруг никого и не было. А в зеркальной глади воды отражалось весеннее небо, из-за леса едва доносились гудки поездов. "Что же вы, ребята, натворили," - говорил сержант, пока вёз нас в следственный изолятор. За спиной захлопнулась дверь, звонко щёлкнул железный засов. Вот и всё. Покойся с миром, подводник Пётр Голубцов.