Трубач Виталий пришёл на сход,
Язычники там познавали
По материнской линии род,
В трансы себя погружали. 

Виталий, как звать твою мать? Кристина!
Садись, Виталий Кристиныч. 
А как маму мамы звали? Альбина!
Виталий Кристиныч Альбинин.

Чур, чур — магия дур.
Светлана Анновна вспомнила
До нашей эры свою прамать
И стала Прекраснозориной.

Чур, чур — духовный паркур.
Иван Маринович затрещал:
Во времена Атлантиды
Он к маме на Сириус летал. 

Иван Маринович по фамилии [нечленораздельные звуки],
Светлана Анновна Прекраснозорина —
Такие фамилии они себе нашли
В бессознательном, как только в транс вошли.

И вот Виталий глаза закрыл,
Под ритмы бубна пощупал мир,
Черпнул поглубже, к корням ушёл
И гоминидов за час прошёл. 

Вдруг затрубил Виталий, как слон,
И трубный рёв все окна выбил.
Язычники сообразили: он
Достиг корней, — и заголосили.

Слон, слон — это не сон,
Это твоя прамама. 
Слон, слон, хоботом он
Качает воду из Ганга. 

Слон, слон, ты пробуждён
В стаде своей прамамы. 
Слон, слон, ты маленький слон,
Любимчик слоновьего стада. 

Альбинин вспомнил, как был жуком,
А до жука — камнем и баобабом,
Потом он стал большим слоном
И птиц пугал в окрестностях Ганга. 

Его мы знали трубачом,
Но лучший миг незабываем.
Он вспомнил жизнь свою слоном,
И слон его не покидает. 

Слон, слон, это не сон. 
Альбинин к печи прислонился.
Слон, слон, огненный слон
Тихо в заслонку стучится.

Слон, слон, за заслонкою он,
Его не потушишь из шланга.
Искрами поливается слон,
Словно водою из Ганга. 

Альбинин в оркестре трубит слоном,
Но платят за это немного. 
А ночью в баре «Импрессо-депрессо»
В джаз-бэнде становится богом. 

И вот из бара идёт домой,
Адовой музыкой пьяный,
А хулиган на мостовой
Наталью хватает за талию. 

Слон, слон, ставит заслон
Хоботом бьёт хулигана*,
Чтоб не слонялся ночью он
И чтобы не было мало. 

Слон, слон, хоботом он
Перенесёт через лужу. 
Слон, слон с Наталией он
Вместе в каменных джунглях.

*В режиме слона Виталий видит, что хулиган — гигантский жук в сапогах.