В этом городе каждой твари добрый боженька дал по паре, только я, как всегда, в опале – невелик, видно, тот ковчег. В душном воздухе гадкий запах их влюбленных животных страхов: как бы кто бы чужой не трахнул тех, кто якобы им навек.

Грязных пальцев сплетая нити в своем сочном дурном соитии, словно воют: не подходите, а не то в мягкий пах ногой. Мне обидно, мне больно, странно – территория под охраной, всем здесь есть, кого бить и ранить, мне же вечно ходить одной.

Где же, господи, одиночки, с кем они коротают ночки, с кем рожают они сыночков, для кого разрезают кекс? Неужели, как я, сломались, в угол спальни своей забрались и ко рту во сне тянут палец – неосознанный, черт, рефлекс.

О, как хочется этих пупсов, что друг к другу так сладко трутся, что над счастьем своим трясутся, в котловане одном зарыть. Пусть они бы там все кричали, задыхались и умирали, но уже никогда б не стали, не посмели при мне – любить.