Сбивают из досок столы во дворе,
  Пока не накрыли - стучат в домино.
  Дни в мае длиннее ночей в декабре,
  Но тянется время - и все решено.

 Вот уже довоенные лампы горят вполнакала -
 И из окон на пленных глазела Москва свысока...
 А где-то солдат еще в сердце осколком толкало,
 А где-то разведчикам надо добыть "языка".

 Вот уже обновляют знамена. И строят в колонны.
 И булыжник на площади чист, как паркет на полу.
 А все же на Запад идут и идут эшелоны.
 И над похоронкой заходятся бабы в тылу.

  Не выпито всласть родниковой воды,
  Не куплено впрок обручальных колец -
  Все смыло потоком народной беды,
  Которой приходит конец наконец.

 Вот со стекол содрали кресты из полосок бумаги.
 Вот и шторы - долой! Затемненье уже ни к чему.
 А где-нибудь спирт раздают перед боем из фляги,
Он все выгоняет - и холод, и страх, и чуму.

 Вот от копоти свечек уже очищают иконы.
 И душа и уста - и молитву творят, и стихи.
 Но с красным крестом все идут и идут эшелоны,
 Хотя и потери по сводкам не так велики.

  Уже зацветают повсюду сады.
  И землю прогрело, и воду во рвах.
  И скоро награда за ратны труды -
  Подушка из свежей травы в головах.

 Уже не маячат над городом аэростаты.
 Замолкли сирены, готовясь победу трубить.
 А ротные все-таки выйти успеют в комбаты,
 Которых пока еще запросто могут убить.

 Вот уже зазвучали трофейные аккордеоны,
 Вот и клятвы слышны жить в согласьи, любви,
       без долгов,
 А все же на Запад идут и идут эшелоны,
 А нам показалось, совсем не осталось врагов.

Писалась к фильму ''Мерседес уходит от погони'', 1980.
В фильм не вошла.