молодыми и пьяными 
нас запомнят районы-кварталы 
бреду в никуда в джинсах рваных, 
снова пропущенных сотня от мамы. 

в кармане полпачки винстона 
в глазах пусто давно абсолютно 
я глушу своё сердце вновь мыслями 
как и в этот раз всё перепутал. 

мне бы только музыку громче 
мне бы только суметь и забыть 
с кем хотел разделить эти ночи 
с кем делил эти серые дни. 

а сейчас для них жалко и вздоха 
мне бы просто теперь не сломаться 
мам, ты знаешь в семнадцать так похуй 
а ты помнишь - мне вечно семнадцать. 

припев: 
когда от нас останутся только песни 
останется только плесень и дёшевые воспоминания 
помни что мы есть, и всегда будем здесь 
пока останемся в душе такими же молодыми и пьяными 

куплет 2 
сердце, стучи, даже если не видишь причин 
я учил себя вечно всегда оставаться мужчиной 
но как запретить этим слезам сочиться? 

я помню мы верили искренне, что останемся самыми близкими 
с каждым другом из детства, с каждой сукой, что тогда казалась единственной 

сколько падали в пьяном угаре, не парило вовсе что скажут родители 
мы учились любить, и искать красоту в том, что было для всех отвратительным 

наши песни не поняли взрослые, но молчали услышав вопросы 
о том что такое всё таки счастье, и как пережить этот возраст 

мир казался чужим, он был против, через наркотики мы познавали жизнь 
давали клятвы не стать никогда как они, мы верили в ценность души 

было похуй на деньги совсем, мы мечтали не быть лишь как все 
мы взрослели и прятали слёзы, которые видели только постели 

так вся жизнь еле как, никому не позволить в проблемы вникать 
легче их прятать под фальшивой улыбкой или в длинный рукав 

светлое чувство что звали любовью ломало внутри и губило снаружи 
папа хотел чтоб я стал офицером, но я просто хотел стать нужным 

твоя бранная юность закончится, когда поймёшь роль ёбанных денег 
жизнь будет оставаться не той, пока делить её будешь не с теми 

вера в хорошее с хрустом сломается, всё что берёг неминуемо погибнет 
ты не принял себя настоящего, прячась в кино, сериалах и книгах 

помню, те кто были постарше 
нам грозили так часто с любовью 
чтобы мы держались подальше 
от тех, кем стали сегодня 

но я помню нас чистыми, добрыми 
с глазами глубокими самыми, 
но бескрайней печалью под рёбрами 
молодыми и пьяными.