Вперед, за Луи-Фердинандом Селином, в окрестный спешить магазин.
Мой путь будет труден, мой путь будет длинен, но сплетни баб Люд и теть Зин,
А также косметика от Орифлэйма, что пудрит мозги вместо щек,
остоебенели. Хочется слэма, и амаретто еще
с каким-нибудь умным очкастым преподом, затраханным студентотой,
себе возомнившей на парах свободу.
Хочется, знаешь, простой
беседы, растекшейся по Иггдрасилю
мыслью, чье имя – экспромт,
вместо рассказов, что мы не просили, 
как по Думской шатается сброд, что за VIP-места отсосать у охраны без инсинуаций готов. А я на могилу разрушенных храмов бросаю букеты цветов. Грущу, улыбаясь на тридцать два зуба, гранитом науки слегка покоцанных… Выбежать ночью в грозу бы, мне жизнь на размер велика. 
Читать бы взахлеб вам верлибры под кленом, от критики млеть втихаря…
Назло всем ветрам и взаимно влюбленным быть мной, честно Вам говоря…
Цветаевски-львино, ахматовски-пряно была я, и есть, и гряду.
Скажите мне прямо… Скажите мне прямо, где встретимся мы:
я приду. 
Прошу вас, возьмите меня на край ночи!
Замылен зашторенный взгляд, мой институт – как подвыпивший отчим с Хугартеном, будь он треклят. 
Мужчина быть должен почти небожитель, не с пивом в руке, а с мечом,
В глазах я прочту, Вы словами скажите, а я буду ждать, за плечом у Бога нависнув проржавевшей тучей, читая его дневники… Меня ничему эта жизнь не научит, и руки, как ветки, тонки, не смогут без временных заключений в объятия, будто в тюрьму.
Но Вы не прописывайте лечений
безумию 
моему!
Назначьте мне встречу за чашечкой кофе от инфраструктуры вдали: ведь только в антракте и только в плей-оффе решаются судьбы Земли. 
Вы старше на жизнь, этажерки трактатов, на сотни целованных губ…
Я, верно, кажусь Вам немного поддатой, в квадрат возводящей и в куб
хронику первых своих впечатлений, слепых, как рождённый щенок,
из всех совершенных в миру преступлений 
нам будет оно 
прощено.
 [bad word] stefaniadanilova