Она была совсем молода.
Она училась только мечтать.
И мать её жила не одна,
И отчим всё хотел приласкать.

Её тянуло больше к друзьям -
Друзья её считали больной.
Они бросали хлеб воробьям,
И поздно расходились домой.

Она уже не помнит сама, 
Когда подсела на иглу,
Она давно "торчит" не одна,
Они его берут на углу.

В последний раз их общий баян,
Исполнил вальс исколотых вен, 
Раздвинул этот мир по краям,
Разрушив их депрессии плен.

Она лежала на земле,
Глазами целясь прямо в небо,
Так никогда с ней ласков не был
Весь мир, кипящий на огне.

Холодной тенью в тишине,
Раскинув руки, выгнув тело,
Обняв огромный мир несмело,
Она лежала на земле...

Она уже не помнит сама, 
Когда подсела на иглу,
Она давно "торчит" не одна...

Она лежала на земле,
Глазами целясь прямо в небо,
Так никогда с ней ласков не был
Dесь мир, кипящий на огне.

Холодной тенью в тишине,
Раскинув руки, выгнув тело,
Обняв огромный мир несмело,
Она лежала на земле...

Она лежала на земле,
Глазами целясь прямо в небо,
Так никогда с ней ласков не был
Весь мир, кипящий на огне.

Холодной тенью в тишине,
Раскинув руки, выгнув тело,
Обняв огромный мир несмело,
Она лежала на земле...