Если бы у меня была возможность вернуться назад,
Я бы повторил это снова, чтобы рассказать как (как?), как (как?).

Припев (х2).

В нарушение всех правил и норм, в окружении «мёртвых» дам и господ,
Закинули в гроб, поправил венок, нас берёт то жар, то озноб.
Напряжение мощью давит на нервы. Круто, наверное, когда это «первый».
В отражении тощий парень и бледный. Когда впервые, когда впервые, круто, наверное.

Я называю это «Спасибо, Ева!».
Я называю это «Туси, негр!».
Чунга-чанга! Чунга-чанга! Чунга-чанга!

Куплет 1:

Белая жвачка – на раз-два. Чёрная плитка раздана.
Бегло пачкает пол ебла чё-чёрт двуликий, Сатана.
Все детки в ожидании прихода как чуда, лепреконы-клевера,
Что-то лепит и варит там чья-то дочурка, мне в прикол и в пять утра.

Три пилюли ядовитые в жало? Мама зря меня, видно, рожала.
Ой, да ладно, не дави ты на жалость, кто вчера всё закидывал жадно?
Базика в красный killer-bong, дразнит отвязный диллер – рок!
Краски Пикассо рвут на фарфор, вам разве не ясно, что тут перебор?

Неадекватная тусня, еле-как сам жгу на костях.
Все и всё в аккурат из растяп как пеликаны прячут в полостях.
Под «сердцем» погнали резво за «мерсом», на местность недолго, взгреться заездом,
Совсем уж не помню всех лестниц, подъездов, ночной Петербург прелестно-помпезный.

Понедельник – кромешная тьма. Парни в теме – по-прежнему два.
Вторник – в спешке попросили, пора: только с дешку, порох, сиги, вода.
Как орангутанг хожу на руках, в среду «радуга» в ажурных кругах,
В четверг плавится галька, черствеем как пьяницы-панки, пятница – марки.

(х4)
Под углом, ходуном, вверх дном весь дом.

Припев.

Куплет 2:

Нормально не спали пару дней уже. Пальцы как мёд начинают желтеть, 
Душа поёт, мозг как желе, но в царстве «мёртвых» я живых живей.
Лица заливаются потом, нам, в принципе, осталось недолго.
Мне снилось братство до гроба, у нас с братанами одна дорога.

Зато какая дорога! На карте мира в сторону Востока, 
От Сан-Франциско до Владивостока черти на стол, проклиная бога.
И столько восторга! Я не стану подробно, но без перца и специй, здесь только остроты,
Кладём как пчёлы на соты, быстрее чем чёрные в спорте, без счёта до сотых.

Сколько было дерьма тогда, я, старик, не толкал.
Хоть попала в капкан толпа, стоим на ногах.
Тут выбора нет, точнее сказать, у нас есть верный и неверный выбор.
Коль в этой игре, зачем всех спасать, ведь легче, чтобы ты первым выбыл.

Я смотрю, подо мной раздвигаются пласты, перед образом пусто.
Я устал параноить, мне просто-напросто становится грустно.
Всё трещит по швам, ломается с хрустом, сегодня мы в усмерть.
Завтра - затхлое. Завтра мы все это по ветру пустим.