Через обе колонки на «max» поджигает дожди Адель, 
Я бы с ней пристрелила жару, даже чувствую запах пороха.
Сквозь виски – похоронный марш, в сердце с кровью прибудет хмель, 
За окном у меня тишина: ни ветров, ни шагов, ни шорохов. 

Как жесток двадцать первый век: это время сплошных сетей, 
Сколь компьютерных, столь и живых. Век общительного общения. 
И мне кажется, лет через пять, будет страшно смотреть на детей: 
Жизнь в формате ЕГЭ лишает даже детства, не то, что мнения. 

Да и мы то с тобой не лучше, жертвы профиля Интернет, 
Кто из нас подойдет на личность? Только бледные тени аккаунта. 
Каждый жаждет не пения птиц, а волшебного звона монет, 
Но опять ни за что не платит, ожидая бесплатного саунда. 

День грядущий похож на вчера, и без надобности календарь, 
Лишь бы пара любимых книг с обожаемой страстно музыкой. 
Безразлично встречаю март, провожаю безмолвно февраль, 
Только топаю в такт ногой, дожевав пачку «Lays» или «Рузика». 

Это даже не крик отчаяния, лишь неконченые стихи, 
Засорился рифмующий кран, в нем, наверное, что-то поломано. 
А у мамы в гостиной «Вокализ» распевает с экрана Хиль, 
Надо что ли побыть семьей: у меня с ней и сладко, и солоно…

Е.А., 24.08.12