А знаешь я 
Никому, ничего не оставил.
Ни проблем, ни забот, 
Ни тревог, ни печали.
Только жаль что при это и светлых воспоминаний,
Не осталось даже вовремя сделанными скринами.
А тебе достанется в финале – 
Самый дорогой гроб, из редких сортов дров.
Но обыкновенными червями,
Даже золотой грот, набьётся по полной.
Ни котировал батл и сплиф ты,
И всех тех, кто был вечно в умат.
Или пир регулярно закатывал,
Там где царили болезнь чума.
Ты был жалкий, местный дурак
Или Сартера с Кафкой с детства читал,
В тебя тыкали пальцем, дескать, чудак.
Или знали что каждый твой жест -эпатаж.
Ты та самая волна что белого кита,
Помогла дотащить до Итаки,
Или ты один из тех горе-Капитанов,
Кто не видел как хвост-великан готовится к драке.
Миру плевать ведь,
На чин твой и паспорт,
Ты пришёл в этот мир погостить,
А значит:
Надо будет вернуться обратно.

Гром и скрежет,
Рёв и рокот.
Воет нежить,
Бьётся в окна.
Спёртый воздух
Мы едим с ребятами в далёкий отпуск,
Всем вагоном в пропасть, нам
На станцию метро "Некрополь".

Я никогда,
Не узнавал кто тут главный.
До фонаря, до фонаря,
По барабану, вообще до лампы.
Я не втыкаю в чужие дела,
Я ни читаю чужие карты,
Мне бы сперва, так для начала,
Мне бы понять, кто я сам то:
Это будет внезапно,
По киношному глупо,
Я просто открою глаза
И пойму всё сакрально,
Засветло, утром.
Или это за гранью
И мне растолкует
Философ, как принято,
Старый и нудный.
Но я слишком туп
И глоссарий в мозгу моём
Так же останется бедным и скудным.
Где реки текут,
Где камыш шумит,
Шагом неуверенным
К истине приду.
Выстрелом шальным,
Разгоняя птиц,
В сказочном, затерянном пруду.
Вот мы и одни,
Приземляюсь ниц,
Капают ручьи,
И в истерики забьюсь,
Умоляю, объясни,
Что к чему.
Но она молчит.
Примеряя мне на темя седину.
Вереница дней, вереница лиц,
Вереница слов
В виде мной потраченных минут.
Вот и постарел, вот и на мели,
Вот он потолок,
Явно с переездом затянул.
Образы лениво поплывут,
Мимо окуляров
Пачкая холодное стекло моей души.
А тем временем вагон объятый пламенем беспечного пожара
Качается, бежит.