Кусок земли, исхлёстанный ветрами,
Сухою веткой где-то хрустнет вдруг наган...
Заиндевелыми еловыми бровями
Глаза очертит где-то белая тайга...

Прошу, будь ласков с теми, Бог, кого оставлю
На этой милой, столь забывчивой Земле.
Войди в мой дом, Господь, прикрой плотнее ставни,
Чтоб из окон не виден был кровавый след.

    А теперь я готов,
    Господа, или, как вас там,
    Верой-правдой служить не дано
    Тем, кто веры не знал,
    И кому правда не чиста,
    Тем, кто небо зажёг над страной.
    Тем, кто веры не знал,
    И кому правда не чиста,
    Тем, кто небо зажёг над страной.

Не сметь срывать с меня гвардейские погоны,
Не сметь касаться лапой русских орденов,
Оставьте институткам этот бред ваш революционный
И отпустите к матерям мальчишек-юнкеров.

Позволю извинить себе убогость мыслей ваших чёрных,
Но не могу простить нечищенный наган,
Того, что в смертный час мой вы стоите не по форме,
Небритость ваших щёк и этот жуткий перегар.

    А теперь я готов,
    Господа, или, как вас там,
    Верой-правдой служить не дано
    Тем, кто веры не знал,
    И кому правда не чиста,
    Тем, кто небо зажёг над страной.

Я принимаю свой парад последний.
Идут полки мои под царственный венец...
Святой отец, души предсмертной собеседник,
Уже лежит, лицом разбитым ткнувшись в снег.

Земля вас не возьмёт и море вас не примет...
Да, можно научиться убивать врагов...
Но верьте мне, тысячелетие отринет
Тех, кто решился разменять его на год.

    А теперь я готов,
    Господа, или, как вас там,
    Верой-правдой служить не дано
    Тем, кто веры не знал,
    И кому правда не чиста,
    Тем, кто небо зажёг над страной.
    Тем, кто веры не знал,
    И кому правда не чиста,
    Тем, кто небо зажёг над страной.