Under the table and down in the pit with out plastic potatoes and Joe-Joe the dove on the spit. On the spoons you made rhythm; I whistled the blues 'cos my throat's been misused. My voice is a crack in the tar; in the jar is a tablet they sent in the post, with a pamphlet. With an order; "Take this when the pain gets too much!" I confess I feel nothing at all... I'm bored and you're bald, but I laughed when you called me the snail. My red [bad word] behind me. I'm guilty, no secrets. You're not such a picture yourself. Your brown eyes I know so very very well. They're sadder and wiser; we've finally been through it all, now our time's slowly ticking away. Do you think there's a heaven? (backwards: I fell nothing at all)

Месяц спустя

    Под столом и в яме, внизу; с нашими картофелинами из пластика и с йо-йо, голубка на вертеле. Ты ложками выстукивала ритм, я насвистывал блюз: горло теперь никуда не годится. Мой голос словно трубный глас в бочке смолы. В пузырьке таблетка, присланная по почте, с посланием, с указанием: "Принимать, когда боль станет невыносимой". Клянусь, что вообще ничего не чувствую... Я скучаю, и ты такая пресная, но я смеялся, когда ты назвала меня улиткой. За мной тянется красный след, я виновен, это не секрет. Твоя внешность обманчива. Я так хорошо знаю твои карие глаза. Они грустнее и мудрее; наконец мы прошли через все, теперь наше время медленно утекает. Ты думаешь, это рай?