Его имя гремело под сводами храмов,
Устрашеньем, проклятьем грядущих веков,
Кружевными цепями померкнувших залов,
Падших наземь, уставших и спящих богов

Его страх в каждом вздохе прожорливых граждан,
Плел кровавые узы на зрячих слепцов,
Соль отвергнутых уст нес дымящийся ладан,
На могилы уже не рожденных отцов.

Его ярость легла черным пеплом на землю,
Засыпая, стекая из высохших вен,
Порождая лохмотья вчерашней росою,
Бытием, угоняя в сегодняшний плен.