наклею марку на асфальт, приглажу битумом
и напечатаю несколько строк случайным птичьим криком.
рваным осенним ливнем эндорфиновым обдам
и разошлю по всем своим контактам телефонной книги.
наклею марку на асфальт, приглажу битумом
и напечатаю несколько строк случайным птичьим криком.
рваным осенним ливнем эндорфиновым обдам
и разошлю по всем своим контактам телефонной книги.

я так люблю ходить по ниткам городских пунктиров,
со стенакардийно-сбитым ритмом на репите плыть
по сточному заливу луж, по их разбитым бликам.
в их отражении раскрыться или все раскрыть.
впитать, вытянуть, из бессловесных плит
до последней нитки их бетонный быт.
прерогативу впитывать плевки терпимо
по своим частичкам раздавить.
я так люблю океаны под графом только мои.
мои лишь только под графом дороги левой руки.
они внутри, они чернилами рисуют буквы,
смотрите, их всего лишь три.

наклею марку на асфальт, и катком бетонным
пройдусь и разведу все каналы в стерео.
это письмо навсегда останется с теми,
кто лепил фигурки детям из гипсокартона.
с теми, кто повис на ветке, в петле, и тлеет,
глазея, как капли бьют по черным
кнопкам подоконника, а здесь не станет теплей.
и мое сердце все также сидит на игле.
тем кто наклеен стикером на белом окне,
наблюдатель за любителями полетов.
фильтровать частоты и на глубине
себя ждать, пока снова подохнет кто-то.
планета измотана литотами.
а я *бал в рот это, назад перематываю жизнь.
держитесь, пока еще не треснул карниз,
я отправляю все свои посылки вниз.

наклею марку на асфальт, приглажу битумом
и напечатаю несколько строк случайным птичьим криком.
рваным осенним ливнем эндорфиновым обдам
и разошлю по всем своим контактам телефонной книги.
наклею марку на асфальт, приглажу битумом
и напечатаю несколько строк случайным птичьим криком.
рваным осенним ливнем эндорфиновым обдам
и разошлю по всем своим контактам телефонной книги.