Юность кончилась внезапно, годы детства пролетели. 
Те, кто были пацанами, незаметно повзрослели. 
На плечах теперь погоны, а на лицах отблеск стали, 
Да сердца броней покрылись, чтобы страх они не знали. 
Все равно бывало больно, и бывало даже страшно, 
Но мы верили, что скоро это кончиться однажды, 
И, подставив грудь навстречу развивающему ветру, 
Мы в душе молились… и считали километры: 
Что мы прошли, что мы пробежали, 
Что мы проползли, в грязи застревая. 
Хотелось волком выть… Бывало, что и выли. 
Но все же к цели шли, слепые как фанаты, 
И каждый в слух кричал, что он – двадцать пятый, 
И закипала кровь, и разрывались жилы. 

Темно-серыми рядами на плацу в строю стояли. 
«Вы, курсанты, не «мажоры»»,- командиры повторяли. 
И совсем самозабвенно грудью в трудности бросались, 
Вместо слез мозоли наши влажной солью рассыпались. 
Может, нас совсем немного, но достаточно в нас чести, 
И, подставив грудь навстречу развивающему ветру, 
Мы в душе молились… и считали километры: 
Что мы прошли, что мы пробежали, 
Что мы проползли, в грязи застревая. 
Хотелось волком выть… Бывало, что и выли. 
Но все же к цели шли, слепые как фанаты, 
И каждый в слух кричал, что он – двадцать пятый, 
И закипала кровь, и разрывались жилы. 

Застывали в карауле и глотали жажду плаца, 
Две затяжки сигареты застовляли всех собраться. 
Если же кончались силы, грусть с тоскойодолевали, 
Воздух брали полной грудью, да тесней ряды смыкали. 
…А когда зажгутся звезды, те, что золотомобшили, 
Скажем, что погоныэти мы непросто заслужили. 
Что мы прошли, что мы пробежали, 
Что мы проползли, в грязи застревая. 
Хотелось волком выть… Бывало, что и выли. 
Но все же к цели шли, слепые как фанаты, 
И каждый в слух кричал, что он – двадцать пятый, 
И закипала кровь, и разрывались жилы.