Я повиновался, и Митра аккуратно уронил мне на язык пару капель из пробирки. Жидкость ничем не отличалась от обычной воды - если в ней и было что-то чужеродное, на вкус это не ощущалось.
      - Теперь потри языком о верхнюю десну. Ты кое-что увидишь. Мы называем это маршрутом личности... 
      Я потрогал кончиком языка верхнее небо. Там теперь было что-то чужеродное. Но больно не было - ощущалось только легкое пощипывание, как от слабого электричества. Я несколько раз провел языком по десне, и вдруг... 
      Не будь я привязан к шведской стенке, я бы, наверное, не удержал равновесия. Внезапно я испытал яркое и сильное переживание, не похожее ни на что из известного мне прежде. Я увидел - или, вернее, почувствовал - другого человека. Я видел его изнутри, словно я сделался им сам, как иногда бывает во сне. 
      В похожем на полярное сияние облаке, которым мне представилась эта душа, можно было выделить две зоны – как бы отталкивания и притяжения, темноты и света, холода и тепла. Они входили друг в друга множественными кляксами и архипелагами, так что их пересечение напоминало то теплые острова среди ледяного моря, то холодные озера на согретой земле. Зона отталкивания была заполнена неприятным и тягостным - тем, чего этот человек не любил. Зона притяжения, наоборот, содержала все, ради чего он жил. 
      Я увидел то, что Митра назвал «маршрутом личности». Сквозь обе зоны действительно проходил некий трудноописуемый невидимый маршрут, подобие колеи, куда внимание соскальзывало само. Это был след привычек ума, борозда, протертая повторяющимися мыслями - нечеткая траектория, по которой изо дня в день двигалось внимание. Проследив за маршрутом личности, можно было за несколько секунд выяснить все самое важное про человека. Я понял это без дополнительных объяснений Митры - словно когда-то уже знал все сам.
      Человек работал компьютерным инженером в московском банке. У него было множество секретов от других людей, были даже стыдные секреты. Но главной его проблемой, позором и тайной было то, что он плохо разбирался в «Windows». Он ненавидел эту операционную систему как зэк злого надзирателя. Доходило до смешного - например, просто из-за существования «Windows Vista», у него портилось настроение, когда он слышал в кино испанское выражение «hasta la vista». Все, связанное с работой, располагалось в зоне отталкивания. В самом центре этой зоны реял флаг «Windows».
      В центре зоны притяжения был, как мне сначала показалось, секс - но, приглядевшись, я понял, что главным наслаждением в этой жизни было все-таки пиво. Упрощенно говоря, человек жил для того, чтобы пить качественное немецкое пиво немедленно вслед за половым сношением - и ради этого переносил все ужасы службы. Возможно, он сам не понимал про себя главного - но мне это было очевидно.
      Я не могу сказать, что чужая жизнь открылась мне полностью. Я словно стоял у приоткрытой двери в темную комнату и водил по разрисованной стене лучом фонаря. Каждая из картинок, на которой я задерживал внимание, приближалась и дробилась на множество других, и так много-много раз. Я мог добраться до любого воспоминания - но их было слишком много. Затем картинки потускнели, как будто у фонаря села батарейка, и все исчезло.