Когда в дырявых башмаках пройдя две сотни лье
я вышел к площади и думал сесть на паперть,
чтоб из карманов парижан платить за ужин и жилье,
я поднял голову - и был сражен ей насмерть!
Я даже рот раскрыл, поскольку забурлила кровь,
я даже наземь сел, я был неосторожен,
она снимала все замки со слова древнего "любовь"
и в сердце мне вошла как в кожанные ножны.

Она летела в небесах,
она смотрела ласково,
с улыбкой на немых устах -
Химера нотрдамская.

Когда с товарищами я ходил в ночной налет,
когда живыми выходили мы из битвы,
когда в карманах пела медь и отдалялся эшафот -
лишь ей одной я посвящал мои молитвы!
Но раз усатый господин меня застиг в потьмах
и мы сразились с ним у старого собора.
Я только раз взглянул наверх, но это был неверный шаг,
я вдруг упал и услыхал - "Держите вора!"

Она ловила лунный свет,
она была изменчива,
несущая мне сотни бед -
Химера бессердечная!

Пока неделя за неделею в тюрьме неслась
и приближался час отправки на галеры,
я на нее смотрел в окно, к железным прутьям прислонясь,
и говорил: "Любовь моя , Химера!"
Но даже в сказочных морях такой красотки нет,
и даже в Африке не знал бы я покоя,
скучней нормандского коровника казался Новый Свет
и потому я деру дал из-под конвоя.

Она летела впереди,
и вывела к своим стопам,
с душою демона в груди -
Химера с крыши Нотр-Дам.

И потому я в этот город возвращаюсь вновь,
с пустым карманом и в разорванной рубахе,
сюда влечет меня судьба и здесь живет моя любовь
и обе вместе довели меня до плахи!
И вот стою с петлей на шее и смотрю наверх,
служа бродягам убедительным примером.
а сверху смотрит на меня, и еле сдерживает смех,
и скалит зубы нотрдамская Химера.

Когда в аду как всякий вор
я душу сатане отдам,
польет смолою мой костер
Химера с крыши Нотр-Дам.