Он садится с нею рядом,
Он берет её за плечи,
И причудливым узором
Засверкают его речи

Слушай, там далеко-далеко есть земля,
Там Новый Год, ты не поверишь,
Там Новый Год два раза в год. Вот.
Там снег, там столько снега,
Что если б я там не был сам,
Я б не поверил, что бывает столько снега,
Что земля не видит неба,
И звездам не видать с вершин,
Как посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек моей души...

Тихо, тихо, тихо, там Нью-Йорк говорит с Москвой,
Москва, Москва, забери меня домой,
Долгою упрямою строкой
Бежит дорога подо мной,
Ещё чуть-чуть и распрощаемся с землей,
А ей клянется, что вернется,
Совру, так с места не сойду. Врет. Сойдет.
Посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек моей души

Посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек его души

Какая глупость, право, верить его словам,
А не поверить грех.
Тому, который веселее и светлее их всех,
Она молчит и улыбается ему,
Тому, который возвращается

Посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек его души

Посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек моей души

Посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек моей души

Тихий огонек моей души