Во славно́м во Ки́евском во го́роди,
у славно́го ки́евского кня́зя

сдѣ́лалась бѣда́ там вели́кая,
там бѣда́ вели́кая, страшна́я.

А пова́дилася змѣ́я лю́тая,
та змѣя́ вѣть про́сит в де́нь три го́ловы:

пе́рву о́на про́сит кури́ную,
дру́гу о́на про́сит лошади́ную,
тре́тью о́на про́сит человѣ́ческу.

Собрали́сь купця́ да всё́ боя́ре,
собрали́сь больши́и там крестья́не,

ста́ли о́ны ду́мушку тут ду́мати,
как вѣть ту змѣю́ им отва́дить.

Вы дава́йте, бра́тцы, жеребьё́ кида́ть;
на кого́́ тут же́ребей повы́падет,
тот пойдё́т к змѣи́ на истерза́ние,
тот пойдё́т-то к лю́той на съѣде́ние.

Вы́пав тут-то же́ребей на ца́рский двор,
на самого́ царя́ да на боя́рыня.

Тут царь ки́евский призаду́мался,
тут царь ки́евский запеча́лился.

Тут спроси́ла дочь его́ люби́мая:
ты чего́, наш царь, призаду́мался,
ты чего́, наш царь, запеча́лился?

Тут сказа́л-то царь сво́ей до́чери:
мнѣ идти́ к змѣи́ на истерза́ние,
к э́той-то ко лю́той на съѣде́ние.

Тут его́-то до́чь успоко́ила:
ты не плачь-то, царь, ты́ не ду́май,
не печа́лься, ца́рь, не́ кручи́нься;

я пойду́ к змѣи́ на истерза́ние,
к э́той я ко лю́той на съѣде́ние.

сѣ́ла о́на кра́ешку вѣть бе́режка,
ста́ла ду́му ду́мать, го́рько пла́кати.

Тут отко́ль взялся́ Его́рьи Хра́брыи:
ты чего́, дѣви́ца, призаду́малась,
ты чего́ так го́рько призапла́калась?

Как же мнѣ не пла́кать, не кручи́ниться;
я пришла́ к змѣи́ на истерза́ние,
к э́той я ко лю́той на съѣде́ние.

Ты буди́, дѣви́ца, от крѣпко́го сна.
Тут Его́рьи Хра́брыи крѣпко́ засну́л.

Тут змѣя́ со мо́ря показа́лася,
устраши́лась кра́сная тут дѣ́вица;

о́на го́рько-го́рько ста́ла пла́кати,
ста́ла тут буди́ть Его́рья Хра́брого.

Па́ла ту́т слези́нка на бѣло́ лицё́,
на бѣло́ лицё́ Его́рью Хра́брому.

Тут Его́рьи Храбрый пробуди́лся,
уж он взя́л змѣю́ на шелко́в поя́с:

будь-ка ты, змѣя́, ты умна́-смирна́,
будь умна́-смирна́, ка́к скоти́нина.