Я никогда не уходил на край деревни,
Люди говорили, там поют деревья,
Люди говорили, там танцуют камни,
Люди говорили, закрывайте ставни.
Кони пухнут от голода,
Гарью пахнет из провода.
Старикам нету веры, но горит их костёр, долетая до города.
Я не верю молве, но газеты пестрят и вопят помещения,
У дороги на болота был убит и распят его преосвещение.
И пока беда народ привела на порог,
Панихида народ не посмела садиться.
На серых болотах стянулась водица.
Белой птицей над селом разлетается псалом.

Пой ты слово небесное, я твой праведный пасынок.
Я целую траву будто дочь мою родниками помазанный.
Только тучи сгущаются и приходят покойники,
И мы молча общаемся на моем подоконнике.
Пой ты поле бескрайнее, я твой Агнец потерянный.
Я укрыт одеялами бархата и цветами устеленный.
Мне бы только не праздновать и не злить неба ясного.
Воробьиными стаями дотянуться до ястребов.

Я никогда не видел свет так близко,
Все элементы моей таблицы ничто.
Нарушая, я был туристом,
И печальный хозяин окинул взглядом наш дом.
Шаром покати, всё полки в пыли, а тогда были полными.
Но только молвил “прости”,
Хлынула река сюда чистыми волнами.
Это парадокс, у меня нет крыльев,
С чем мне сравнить? Метафор я не читал,
Плачет суровый киллер понимая,
Где была счастливая нищета.
Неизвестный купец сошел с ума,
Разделяя свою лестницу поэтапно,
Что нам тюрьма, можем испариться и с неба капать.

В чистом поле на траве, вновь светает в голове.

Я отбиваю поклон пустырям, колокольням и монастырям,
Злится небо на меня. Почему?
Мне не выбраться навек из русла этих рек.
Накрой мои глаза повязкой,
Холодный пистолет мой главный комплимент,
Я вынужден признать фиаско.

Пой ты слово небесное, я твой праведный пасынок.
Я целую траву будто дочь мою родниками помазанный.
Только тучи сгущаются и приходят покойники,
И мы молча общаемся на моем подоконнике.
Пой ты поле бескрайнее, я твой Агнец потерянный.
Я укрыт одеялами бархата и цветами устеленный.
Мне бы только не праздновать и не злить неба ясного.
Воробьиными стаями дотянуться до ястребов.