Есть какая-то у сердца удивительная память.
Благодарность за иные, бурно прожитые дни.
За какие-то сугробы, что белели перед нами,
За мелькнувшие однажды станционные огни.

Ах, быть может, этот поезд, что гулял по мерзлым рельсам,
И, увидев семафора диск зеленый на мосту,
Словно вздрагивал от страха и свистел протяжным свистом,
И из пасти раскаленной сыпал искры в темноту.

А внизу клубились паром обнаженные поляны,
И посверкивали лужи мутным отблеском слюды,
И врывался прямо в душу, тот единственный на свете,
Запах тающего снега, запах дыма и воды.

Если б можно было счастье задержать на полустанке,
И сказать ему: «Останься!», и остаться навсегда
В этой маленькой сторожке под простой железной крышей,
Над которою шумели и гудели провода.

Помнишь, как пылала печка, как сверчок трещал немолчно,
А кипящий медный чайник все сердился на него?
А потом, ты помнишь, мимо пролетел курьерский поезд,
И так сладко ныло сердце, неизвестно от чего.