Ой, где был я вчера, не найду, хучь убей...
Только помню, что стены с обоями...
Помню, Клавка была и подруга при ей,
И что целовался на кухне с обоими...

А наутро я встал, мне как давай сообщать,
Что я хозяйку ругал, всех хотел застращать,
Будто голым скакал, будто песни орал,
А отец, говорил, у меня генерал...

А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали,
И гостям, говорят, не давал продыхнуть,
Все донимал их блатными аккордами...

А потом кончил пить (потому что устал),
Начал об пол крушить благородный хрусталь,
Лил на стены вино, а кофейный сервиз,
Растворивши окно, взял, да и выбросил вниз...

И никто мне не мог даже слова сказать,
Но потом помаленьку оправились.
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
И в конце уже все позабавились.

Кто плевал мне в лицо, а кто водку лил в рот,
А какой-то танцор бил ногами в живот.
А молодая вдова верность мужу храня,
Ведь живем однова, - пожалела меня...

И бледнел я на кухне разбитым лицом,
Делал вид, что пошел на попятную.
"Развяжите, - кричал, - да и дело с концом!"
Развязали, но вилки попрятали...

Тут вообще началось - не опишешь в словах.
И откуда взялась только сила в руках.
Я как раненый зверь напоследок чудил:
Выбил окна и дверь, и балкон уронил.

Ой, где был я вчера, не найдешь днем с огнем.
Только помню, что стены с обоями.
И осталось лицо, и побои на нем...
Ну куда теперь выйти с побоями?..

Если правда оно, ну хотя бы на треть,
Остается одно - только лечь-помереть.
Хорошо, что вдова все смогла пережить.
Пожалела меня и ВЗЯЛА К СЕБЕ ЖИТЬ.