ты можешь смеяться над тем, что я говорю, но мне всё понятно вроде бы
для чего ты пишешь на стенах мелом и плачешь о ком
наверное, есть в этом что-то, но когда ты выходишь из дома напротив,
то я закрываю глаза почему-то и делаю вид, что с тобой не знаком

и я не знаю, кого ещё спросить о том, где коротать ночи нам
на холодной земле тёплым летом или в тёплых парадных холодной зимой?
ты говоришь «это любовь», и твои слова звенят как пощёчина,
как последний разбитый трамвай на Васильевский остров идущий домой

Августин Блаженный сказал однажды, что мир наш делится надвое:
Град Земной – направо, Град Божий – налево, а между – табачный дым,
но ты, наверное, слишком умная, ты, наверное, слишком наглая,
ведь в твоей квартире два эти града давно уже стали одним

и я не знаю, кого ещё спросить о том, где коротать ночи нам
на холодной земле тёплым летом или в тёплых парадных холодной зимой?
ты говоришь «это любовь», и твои слова звенят как пощёчина,
как последний разбитый трамвай на Васильевский остров идущий домой