Это было во времена, когда Брюссель мечтал, во времена немого кино, во времена, когда Брюссель пел, во времена, когда Брюссель брюссельствовал.

Витрины на площади Брукер, с господами и дамами в кринолинах. По площади Брукер ходил омнибус, в котором сидели дамы и господа в шапокляках. А на империале, головой упираясь в звезды, сидел мой дедушка и моя бабушка. Он был военным, она служащей. Он не думал вообще, она не думала ни о чем. А вы еще хотели бы, чтобы я вырос хитрецом.

На брусчатке площади Святой Екатерины танцевали господа и дамы в кринолинах. По брусчатке танцевали омнибусы, в которых сидели дамы и господа в шапокляках. А на империале, головой упираясь в звезды, сидела мой дедушка и моя бабушка. Он знал, как взяться за дело, а она позволяла ему делать все, что угодно. Таким образом они вдвоем это делали, а вы еще хотите, чтобы я вырос серьезным.

Под фонарями площади Сен-Жюстин, пели господа и дамы в кринолинах. Под фонарями танцевали омнибусы, в которых сидели дамы и господа в шапокляках. А на империале, головой упираясь в звезды, сидел мой дедушка и моя бабушка. Он ждал войны, а она ждала моего папу. Они веселились как висельники, а вы еще хотите, чтобы я вырос оптимистом.