я так люблю ходить по ниткам городских пунктиров,
со стенакардийно-сбитым ритмом на репите плыть
по сточному заливу луж, по их разбитым бликам.
в их отражении раскрыться или все раскрыть.
впитать, вытянуть, из бессловесных плит
до последней нитки их бетонный быт.
прерогативу впитывать плевки терпимо
по своим частичкам раздавить.
я так люблю океаны под графом только мои.
мои лишь только под графом дороги левой руки.
они внутри, они чернилами рисуют буквы,
смотрите, их всего лишь три.

наклею марку на асфальт, приглажу битумом
и напечатаю несколько строк случайным птичьим криком.
рваным осенним ливнем эндорфиновым обдам
и разошлю по всем своим контактам телефонной книги.
наклею марку на асфальт, приглажу битумом
и напечатаю несколько строк случайным птичьим криком.
рваным осенним ливнем эндорфиновым обдам
и разошлю по всем своим контактам телефонной книги.

наклею марку на асфальт, и катком бетонным
пройдусь и разведу все каналы в стерео.
это письмо навсегда останется с теми,
кто лепил фигурки детям из гипсокартона.
с теми, кто повис на ветке, в петле, и тлеет,
глазея, как капли бьют по черным
кнопкам подоконника, а здесь не станет теплей.
и мое сердце все также сидит на игле.
тем кто наклеен стикером на белом окне,
наблюдатель за любителями полетов.
фильтровать частоты и на глубине
себя ждать, пока снова подохнет кто-то.
планета измотана литотами.
а я ебал в рот это, назад перематываю жизнь.
держитесь, пока еще не треснул карниз,
я отправляю все свои посылки вниз.

наклею марку на асфальт, приглажу битумом
и напечатаю несколько строк случайным птичьим криком.
рваным осенним ливнем эндорфиновым обдам
и разошлю по всем своим контактам телефонной книги.
наклею марку на асфальт, приглажу битумом
и напечатаю несколько строк случайным птичьим криком.
рваным осенним ливнем эндорфиновым обдам
и разошлю по всем своим контактам телефонной книги.