Мир двоится в глазах, и он вроде правдоподобно жив.
Я держу последние мысли наготове.
Ты молчишь, но молчаньем таким - будто стих
оборвался на полуслове.

Из последних сил, наспех, без запятых,
я кричу в перевернутый купол моих ладоней,
что плевать на какой из тысячи середин
встретимся поневоле.

Горизонт, намокнув, свернётся в локон
белокурой дамы, с проседью в волосах.
Через час она принесёт в подоле
посеревшие небеса

и вплетёт моё имя в седые косы,
оставляя свободной твоего имени прядь.
Эпилогом станут две капли воска,
упавшие на тетрадь

Воздух кашляет, злится и не дает дышать,
свет проходит сквозь пелену гардин.
Мы ложимся спать, поминая обычный воздух,
будто он, как Бог, действительно триедин