Я счастье разбил с торжеством святотатца,
 И нет ни тоски, ни укора,
 Но каждою ночью так ясно мне снятся
 Большие, ночные озера.

На траурно-черных волнах ненюфары,
 Как думы мои, молчаливы,
 И будят забытые, грустные чары
 Серебряно-белые ивы.

Луна освещает изгибы дороги,
 И видит пустынное поле,
 Как я задыхаюсь в тяжелой тревоге
 И пальцы ломаю до боли.

Я вспомню, и что-то должно появиться,
 Как в сумрачной драме развязка:
 Печальная девушка, белая птица
 Иль странная, нежная сказка.

И новое солнце заблещет в тумане,
 И будут стрекозами тени,
 И гордые лебеди древних сказаний
 На белые выйдут ступени.

Но мне не припомнить. Я, слабый, бескрылый,
 Смотрю на ночные озера
 И слышу, как волны лепечут без силы
 Слова рокового укора.

Проснусь, и как прежде уверены губы,
 Далеко и чуждо ночное,
 И так по-земному прекрасны и грубы
 Минуты труда и покоя.

Николай Степанович Гумилёв
ноябрь 1908 г.