Ты меня нарисуй на разбитом стекле, на потрескавшейся стене.
Беззащитного, голого, с вечно болящей душой.
Нарисуй, нарисуй, вожделею пожить, в этих мыслях твоих обо мне,
Ты подставь мое тело под струи дождя,
Под июльский безжалостный зной!
Нарисуй меня так, чтоб боялись смотреть, но и мимо пройти не могли.
Чтоб, увидев хоть раз, уже было забыть невозможно!
Нарисуй во мне самую лютую смерть, всем живущим в пределах земли,
Но и самую яркую жизнь нарисуй во мне тоже!

Ангелы летят высоко, сети расставлять бесполезно.
Ты одна умеешь ходить легко
По тонкому, тонкому лезвию!
И осмелюсь я попросить, поклоняясь, бессильно и честно.
Нарисуй меня, умеющего ходить,
По тонкому, тонкому лезвию!

Ты нарежь меня лезвием из облаков, опускающихся на асфальт.
Веселящих детей и пугающих грамотных взрослых.
В форме сердца нарежь, и я буду Любовь
В форме старого пледа, я буду Печаль,
Или в форме оскаленной пасти, и я буду Злостью!
Нарисуй меня так, чтоб не сметь подойти, но и взгляда, чтоб не оторвать.
Пусть гадают, что я есть такое, слюной брызжа в чатах.
Чтобы кто-то зарылся в песок головой, чтобы кто-то ушел воевать!
Нарисуй, искромсай, и останься во всем виноватой!

Ангелы летят высоко...