В разливайке, у ларька, около лимана
Окружили пацаны старого жигана.
Весь в наколках, аж горит, волосы седые,
Расскажи, дед Ипполит, про дела блатные.

«Ничего вам не скажу»- старый вор ответил
И слова его унес к морю теплый ветер.
И глазели пацаны на его наколки,
Где-то выли корабли, как в Сибири волки.

Вот расслабился старик, выпил пива лишку,
И напротив посадил рыжего парнишку.
И вопрос, само собой, пацаном задался:
«В ходку первую свою ты за что подался?».

«Ничего вам не скажу»- старый вор ответил
И слова его унес к морю теплый ветер.
И глазели пацаны на его наколки,
Где-то выли корабли, как в Сибири волки.

Вспомнил дед тридцать восьмой, Сталинские нары,
Посадили за разбой около Самары.
«Ну же, Митрич, не томи, не играй в молчанку»,
Молча дед от шелухи очищал таранку.

«Ничего вам не скажу»- старый вор ответил
И слова его унес к морю теплый ветер.
И глазели пацаны на его наколки,
Где-то выли корабли, как в Сибири волки.

Вдруг Матрена подошла, верная супруга
И расширились глаза деда от испуга:
«Что же, Митрич, старый вор, сердце то больное
Пиво, рыба, “”Беломор” – дело молодое»

«Ничего вам не скажу»- старый вор ответил
И слова его унес к морю теплый ветер.
Взял супругу и побрел в сторону поселка,
Под рубахой верный ствол, Сталина  наколка.