We rise with the sun in the underworld
We suffer from a graveless name
We prise wide lids
And wounds with lips curled
Over teeth that have tasted shame

Cemetery and sundown

Afaisnt the flora of nightfall
We gather like the fauna of war
To cure Aurora so spiteful
With her stake in [bad word] of dawn
To conjure forth the past
Those heady nights of pain resplendent
In the service of the Goddess of Death
When her sheets ran royalty red
Afaisnt the flora of nightfall
We gather like the fauna of war
To cure Aurora so spiteful
With her stake in [bad word] of dawn
To conjure forth the past
Those heady nights of pain resplendent
In the service of the Goddess of Death
When her sheets ran royalty red

Moon lengthen or crypt-kept silho

Moon lengthen or crypt-kept silhouettes
Shadows dance, eyes flicker in descent
Unveil the greed, our needs are bitter, spent
On upturned mouths and haunts of wickedness

We walk this Eden, a secret
Faces hidden under Leonine pride
In dusk’s embrace
We find it hard to keep it
When blood and lust and waking worlds collide

Too long have we skulked like drifters
In the cities of the neon sun
Vagabond dogs and graveyard shifters
Mona Lisas where the paint [bad word] 
I miss our glorious past
Our nightly flights on fear dependent
Like phantoms in the eaves for Miss Christine
When the song bird broke her neck

Wolves howl their fogbound serenades
Churches arch their backs with balustrades
Praise be to the shedding of masquerades
When blood and lust and waking worlds collide.

кладбище и заход солнц.

Мы всходим вместе с солнцем преисподней,
Мы страдаем во имя бессмертия.
Мы поднимаем широкие крышки гроба
И причиняем боль искривлёнными губами,
Прикрывающие зубы, которые отведали стыда.

Кладбище и закат.

Против флоры сумерек
Мы собираемся как фауна войны,
Столь злорадно проклиная Аврору,
С её долей приносить рассвет,
Вызывая из прошлого
Те бурные ночи великолепных страданий
На службе у Богини Смерти,
Когда её простыни становились царственно-багровыми.

Луна удлиняет силуэты наших останков.
Танец теней, притушенное мерцание глаз
Открывает алчность, наши жестокие нужды, потраченные
На гримасы и преследования зла.

Мы идём по этому Эдему, тайно
Скрывая лица под львиной гордыней,
В сумеречных объятиях.
Мы знаем, как тяжело сдержаться
Когда жажда крови сталкивается с пробуждающимися мирами.

Слишком долго нам приходилось красться бродягами
В городах неонового солнца,
Бродячие собаки, кладбищенские рабочие,
Моны Лизы с облезшей краской.
Я скучаю по нашему славному прошлому,
По нашим ночным полётам, лишь нам подвластном страхе,
Словно Призрак на карнизе для Кристины,
Когда певчая птица сломала ей шею.

Волки воют в тумане свои серенады,
Церкви выгнули спины балюстрадами.
Хвала этим маскарадам,
Когда мы охотимся на незапуганных преступниками девственниц
По особому приглашению.

Скрой вид сырого мяса, опустив шторы до пола.
Это жажда убийств.

Роскошные красные гобелены сосудов
Повешены в позолоченные рамы спящих монахинь,
В мечтах, где содомия
Благословлена их Воскресной овцой.

Проповедники в чёрных мантиях нависают
Над кладбищем и закатом.

Сейчас часы спешат к полуночи,
И появление призраков ещё впереди.
Покажет ли она в ответ мрачное восхищение
Или сточные канавы, что мы наводнили?
Я вижу зимний дворец,
Гранёные алмазы на хрупкой фарфоровой шее.
Когда Лебединое озеро сломило жалкий дух здравомыслия,
Я бросил её истекать кровью.

Мы всходим вместе с солнцем преисподней,
Мы страдаем во имя бессмертия.
Мы поднимаем широкие крышки гроба
И причиняем боль искривлёнными губами,
Прикрывающие зубы, которые отведали стыда.

Мы идём по этому Эдему, тайно
Скрывая лица под львиной гордыней,
В сумеречных объятиях.
Мы знаем, как тяжело сдержаться,
Когда