В свои свиные тапочки вложу я две картоночки, 
А то мозоли жизни не дают. 
И по родной гудроночке, по клетчатой бетоночке, 
Пойду туда, куда меня пошлют. 

Меня голубоглазого, разгульного детинушку, 
Послали, куда - стыдно говорить. 
И вот я горблю спинушку, влача свою судьбинушку, 
Душа горит и страстно просит пить. 

А в небе птички - сволочи, щебечут, радость живчиком, 
Несут яички, свили по гнезду. 
Я со свирепым личиком метну по ним кирпичиком, 
И хоть на птичках душу отведу. 

Нет в жизни моей радости, ни чёрточки, ни рисочки, 
Хожу я словно тень, соплю, хриплю. 
Потом нарву редисочки, намою её в мисочке, 
Зайду за капонир и уколюсь. 

Пусть барин мне лысеющий с баварским дипломатиком 
Прикажет мне служить и козырять, 
Пусть кроет меня матиком, пусть смотрит супостатиком, 
Мне кроме гаек нечего терять. 

В кармане шиш сверну ему, насупившись в стороночке, 
Дождусь пока он примет валидол. 
И по родной гудроночке, по клетчатой бетоночке, 
Опять пойду за насыпь на укол.