В этом городе нет больше слёз,
В этом городе жизнь холодна.
В этом климаксе белых берез
Жизнь твоя никому не нужна.

В этом северном ветре столиц
Тени тех, кто без срока, без сна
Бродят по тротуарам босые без лиц,
Черной птицей летят из окна.

Чем дышать – здесь никто не поймет.
Здесь чухонское лето - зима.
Тут ворона жар-птицей при жизни слывёт.
И собаками площадь полна.

Здесь трамваи ломают друг другу рога,
Под землею хрипит черный кот.
Рыба здесь тише мыши в сетях четверга
И у крысы мало забот.

Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…

Здесь октябрь когда-то смещен ноябрем
Императорам римским не в честь.
А пасхальный поклон подменён кумачом.
Что тут скажешь: так было, так есть.

И не верь в оптимизм этих бешенных стай,
Что клюют здесь. Вас уже нет.
Воронья не корми, разменяв вой на лай.
И это хороший ответ.

Неужели болезни не учат тела?
Отчего память так коротка?
И зачем все мосты догорают дотла?
Да и плавать кишка тонка.

Или чарка в парадной всем застит глаза?
Или совесть искрит в забытье?
Только станут стрелять – и тогда тормоза
Ни к чему в этой галиматье.

Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…

Мы живем не спеша и не чувствуем связь
Между мыслью и кулаком.
Мы бредем вдоль Невы, ничего не боясь,
По осколкам травы босиком.

Нам не ставят капканы, не ставят засад,
Но это только пока.
То что каждый хранит свой единственный шанс:
Сдохнуть от сквозняка.

Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…