Говорят: бытовая семейная драма.
Но детство по-прежнему – комом в груди.
«Папа спит, – говорила мне мама, –
Он очень устал, ты его не буди!»
И, пряча глаза от меня, отвернётся,
(Чтоб я на лице не заметил удар)...
«Тише, сынок, а то папа проснётся, –
Просила она, – он очень устал!»

Легко ли осилить, когда тебе девять?
А он, сатанея, на маму грозя...
Ты встал перед ним, но что тебе делать?
Кричишь, что маму трогать нельзя!
А он и не слышит, тебя отшвырнёт –
И ты беспомощный жмёшься в углу;
Плачешь и видишь, как он её бьёт,
Как душит он маму твою на полу...

О, скольким сердцам детским это знакомо!
Я помню, как мой «в усталости» папа
Спал у подъезда нашего дома
В луже, со звуками конского храпа;
Я помню, «усталый» пожаловал в школу...
«Пришёл твой отец. Он спит на крыльце!»
И я под насмешки по школьному холлу
Позора венец несу на лице...

Как сильно в детстве нуждался я в нём,
В слове отцовском и рук его хватке...
Но ненависть в сердце горела огнём –
В четырнадцать клал я его на лопатки!
В четырнадцать, злой, малодушно ропщу
И в детской обиде – распятье в окно...
«Проклинаю навеки! Никогда не прощу!» 
Вытоптав в сердце надежды зерно...

С десяток лет с тех пор как минуло,
Но память об этом свежа. Как теперь
Я вижу: детство с порога взглянуло
И вышло, захлопнув железную дверь!
Говорят: бытовая семейная драма.
Но детство – по-прежнему – комом в груди.
«Папа спит, – говорила мне мама, –
Он очень устал, ты его не буди!»