В Афганистане, в "черном тюльпане",
С водкой в стакане мы молча плывем над землей.
Скорбная птица через границу
К русским зарницам несет ребятишек домой.

В "черном тюльпане" те, кто с заданий
Едут на Родину милую в землю залечь.
В отпуск бессрочный, рваные в клочья…
Им никогда, никогда не обнять теплых плеч.

Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,
Мы проклинали все свою работу:
Опять пацан подвел потерей роту.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме
Опять на душу класть тяжелый камень,
Опять везти на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют,
Которым в двадцать лет могилы роют.

Но надо добраться, надо собраться.
Если сломаться, то можно нарваться и тут.
Горы стреляют. "Стингер" взлетает.
Если нарваться, то парни второй раз умрут.

И мы идем совсем не так, как дома,
Где нет войны и все давно знакомо,
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолеты.
И мы идем, от гнева стиснув зубы,
Сухие водкой смачивая губы.
Идут из Пакистана караваны,
И значит, есть работа для "тюльпана",
И значит, есть работа для "тюльпана".

В Афганистане, в "черном тюльпане",
С водкой в стакане мы молча плывем над землей.
Скорбная птица через границу,
К русским зарницам несет наших братьев домой.

Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,
Мы проклинали все свою работу:
Опять пацан подвел потерей роту.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме
Опять на душу класть тяжелый камень,
Опять везти на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют,
Которым в двадцать лет могилы роют.